О НЕТЕРПИМОСТИ
Всем известен клич Маугли: «Мы одной крови – ты и я!» Многие считают, что люди разных стран, осознавшие свое взаимное родство, перестанут враждовать друг с другом. Однако не все так просто. Зачастую близкие родственники проявляют нетерпимость по отношению друг к другу в значительно большей степени, чем по отношению к другим людям. Родные братья могут быть заклятыми врагами и, в то же время, отлично вписываться в структуру общества в целом. Почему так происходит?
Представим себе такую картину: птица поедает червячков или других неаппетитных насекомых. Такая картина скорее всего не вызовет у нас никаких отрицательных эмоций. Вполне возможно, мы будем с интересом наблюдать за птицей или даже удивляться ее ловкости и быстроте реакции.
Теперь представим, что червячков поедает представитель вида homo sapiens. Мы, скорее всего, сразу же почувствуем к нему отвращение. Почему? Одной из главных причин является то, что, встречаясь с другим человеком, мы невольно ставим себя на его место. То есть, мы невольно примеряем на себя образ его действий. И, конечно же, перспектива самому приступить к столь неаппетитной трапезе почти ни у кого не вызовет положительных эмоций.
Отвращение прямо пропорционально нашей способности сочувствовать человеку, совершающему отвратительный поступок. Нам отнюдь не безразлично, совершает ли его представитель какого-либо первобытного племени, образованный европеец или наш близкий родственник.
В случае с нетерпимостью дело обстоит немного сложнее. Представим себе, что мы вынуждены вступить в определенное социальное взаимодействие с поедателем червей. Наиболее естественным для нас будет стремление соблюдать определенную дистанцию в отношениях с этим человеком. Собственно говоря, наше отвращение и есть сигнал о необходимости соблюдать дистанцию. Представим теперь, что другой человек претендует на большую близость, чем мы бы этого хотели. Перед нами открываются два пути: либо установить большую дистанцию с риском обидеть другого человека или, вообще, разорвать с ним отношения; либо пойти на сближение и при этом принять предлагаемые правила игры. Человек из первобытного племени может предложить нам червячка в качестве пищи. Что нам делать? Поступить невежливо, отказавшись от угощения? Или совершить насилие над своим представлением о вкусной и здоровой пище?
Человек может сколь угодно долго бороться со своей неприязнью, например, к паукам. Но успех в этой борьбе отнюдь не всегда означает полного преодоления дистанции. Вместо отвращения основной установкой может стать, например, удивление и удивленное любование пауком как тварью Божьей. Но удивление также предполагает определенную дистанцию между человеком и пауком как объектом наблюдения.
Любой человек так или иначе устанавливает определенную дистанцию между собой и другим человеком. Эта дистанция необходима человеку хотя бы для того, чтобы отделить «себя» от «другого» и осознать себя как «я». При этом дистанция может выражаться не только как отвращение, нетерпимость, неприязнь, но и как удивление, уважение, преклонение.
С. Л. Франк говорил, что в основе отношений «я-ты» лежит «единство тайны страха и вражды с тайной любви» ( 1). Стабильная дистанция на основе таких разных установок, как преклонение, уважение, презрение возникает тогда, когда достигается равновесие между центробежными и центростремительными устремлениями. Но как это происходит?
Мы считаем, в основе стремления человека подражать другим людям лежит, прежде всего, «тайна страха». «Я» стремится научиться тому, что умеет делать «ты», для того, чтобы само-утвердиться, отграничить себя от непосредственного давления «ты». Изначально «я» чувствует себя неполноценным, если оно не обладает равными с «ты» возможностями. Таково в большинстве случаев поведение детей и подростков, во всем стремящихся подражать своим сверстникам или взрослым. При этом конкретные качества, которыми обладает «ты», становятся для «я» содержанием «я-идеала».
Но «я» одновременно вступает в контакт с разными «ты». Следовательно, и «я-идеалов» может быть бесчисленное множество. В конце концов, «я» выбирает для себя один из этих идеалов. Остальные же либо оттесняются в подсознание, либо сублимируются, становясь частью «ты-идеала».
Например, два человека занимаются коллекционированием марок. Их увлечение является для обоих содержанием «я-идеала». Впоследствии один из них находит себе другое занятие, которое является для него более важным. Поэтому филателия перестает быть для него основным устремлением, а связанный с ней «я-идеал» становится второстепенным, либо вовсе ненужным. При этом перед ним открываются два пути: либо вообще забыть о филателии, прервав всякие отношения с прежним своим другом, либо сделать филателию частью «ты-идеала». То есть, он может приходить к другу, радоваться новинкам в его коллекции и, вместе с тем, признавать, что у него нет возможности заниматься тем же.
В основе «ты-идеала» лежит эстетическое восприятие другого человека. Л. С. Выготский показал(2), что в основе любого эстетического восприятия лежит противочувствие: две противоположные установки, взаимно уничтожаясь, делают невозможным динамическое отношение к предмету созерцания. Мне кажется, что такое же противочувствие лежит и в основе «ты-идеала». Я одновременно и сочувствую коллекционеру марок, и отталкиваюсь от него, так как воспринимаю это увлечение как угрозу другому, более ценному для меня идеалу. Если два этих чувства уравновешенны, коллекционер становится для меня частью «ты-идеала». При этом, я могу испытывать по отношению к нему разные чувства – от уважение до пренебрежения и презрения. Но даже если я буду смотреть на него «сверху вниз», это отнюдь не будет означать разрыва на уровне отношений «я-ты». В результате «ты-идеал» может представлять собой определенную иерархию разных «ты», в отношении к которым могут преобладать как положительные, так и отрицательные установки.
Ядром любого «ты-идеала» является образ «культурного героя». Культурным героем может быть и Бог, и мифический герой, и реальный человек. Обычно культурный герой составляет основу «я-идеала» конкретного человека. Человек стремится, хотя бы отчасти или иногда, быть похожим на культурного героя. Но, так как образец поведения культурного героя далеко не всегда является применимым в реальности, то происходит постоянная сублимация образа культурного героя в область «ты-идеала». В результате в отношении к культурному герою преобладают такие установки как уважение и преклонение. То есть, соблюдается определенная дистанция. Но такая сублимация никогда не является абсолютной. В некоторых своих качествах культурный герой все равно остается в области «я-идеала». Таким образом, культурный герой как бы объединяет оба идеала, обеспечивая равновесие между ними.
При столкновении представителей различных культур могут возникать несоответствия на разных уровнях отношений «я-ты».
Во-первых, может не совпадать дистанция, принятая в разных культурах для определенной ситуации общения. В зависимости от точки зрения, отношение могут восприниматься любо как слишком холодные, либо как слишком близкие. В обоих случаях, несоответствие реальной ситуации ожиданиям может быть источником раздражения.
Во-вторых, чужой культурный герой может восприниматься либо как нечто принципиально неприемлемое, либо как пародия на «своего» героя. Пародийность «чужого» героя в особенности может быть истолковано как покушение на «свой» идеал.
В-третьих, при близком общении представителей различных культур может размываться само представление о едином культурном герое. А при таком размывании разрушается и иерархия «ты-идеала» в целом.
В романе «Степной волк» Герман Гессе предлагает свой вариант преодоления нетерпимости(3). Гарри Галлер, главный герой романа не выносит, когда любимые им произведения классической музыки транслируются по радио. Некачественная запись, помехи в эфире воспринимаются им как оскорбление хранимого у него в душе идеального образа. Представление о «радиомузыке» является одним из ключевых символов в романе: для того, чтобы преодолеть духовный кризис, герой должен научиться слушать «радиомузыку жизни». Иными словами, он должен увидеть в каждом реальном «ты» частицу «ты-идеала».
Преодоление нетерпимости почти всегда предполагает такого рода преобразование. При этом основной установкой по отношению к «ты» может стать не уважение или почтение, а удивление и удивленное любование кем-то, принципиально непохожим на меня самого. Человек способен удивиться, если он вдруг находит в чем-то чужом и поначалу отталкивающем частицу «своего» идеала. А удивившись, он устанавливает между собой и другим определенную дистанцию, которая предотвращает проявления нетерпимости.
Конечно, все сказанное выше можно считать лишь некой идеальной схемой. В реальности все намного сложнее. Есть вопросы, на которые каждый человек должен ответить только сам. Например:
• Какими должны быть границы проявления терпимости в моем отношении к другому?
• Могу ли вполне отделить самого человека от тех проявлений его характера, которые я считаю неприемлемыми?
• Могу ли я обеспечить такую дистанцию между «я» и «ты», при которой мой «я-идеал» окажется неприкосновенным?
• Стоит ли мой «я-идеал» того, чтобы я обеспечивал его неприкосновенность?
Только ответив на все эти вопросы, человек может, подобно герою Киплинга, сказать: «Мы одной крови – ты и я!»
1. - С. Л. Франк. Непостижимое. Онтологические введение в философию религии.//С. Л. Франк. Сочинения. М., Правда, 1990.
2 - Л.С. ВЫГОТСКИЙ. ПСИХОЛОГИЯ ИСКУССТВА. Издание третье. M. Искусство. 1986
Книгу можно прочитать здесь
3 – Г. Гессе. «Степной волк»
Оставить комментарий
В разделе "Штудии" также:
ТЫ КАК ОСНОВА ЭТНИЧЕСКОЙ ДОМИНАНТЫ.
В ряде своих произведений Л. Н. Гумилев формулирует принцип биполярности этносферы. Анализируя ряд исторических событий, он показывает, что деятельность людей может быть направлена как на созидательную работу, так и на планомерное разрушение окружающей их среды. Чтобы объяснить это явление, автор вводит понятие о двух полярных мироощущениях: жизнеутверждающем и жизнеотрицающем. За точку отсчета берется биосфера земли: те люди, которые живут в гармонии с окружающей природой, способствуют здоровому развитию этнической системы; те же, кто противопоставляет себя природе, неизбежно разрушают этнос как систему.
В связи с этим неизбежно возникает вопрос о том, насколько закономерно такое жесткое привязывание человеческой природы к биосфере земли....
ПОВЕРХ БАРЪЕРА. Мироощущение И. А. Бунина в зеркале отношений "я - ты"
В данной работе мы попытаемся дать описание мироощущения И. А. Бунина, в частности, в том смысле, который в это понятие вкладывает Л. Н. Гумилев в связи со своей теорией этногенеза.
СПОР. ДВА ПОЭТА ОБ ОДНОМ ХУДОЖНИКЕ
В первом номере журнала "Гиперборей" были напечатаны два стихотворения, посвященные творчеству итальянского художника Фра Беато Анджелико.(7) Одно из них принадлежало Н. С. Гумилеву, второе - С. М. Городецкому. Оба поэта принадлежали к акмеистическому "Цеху поэтов", оба посетили Италию, где имели возможность познакомиться с оригиналами работ итальянского художника. Но по содержанию их стихотворения резко отличаются друг от друга. Н. С. Гумилев восхищается картинами Фра Анджелико. С. М. Городецкий же, наоборот, не принимает творчества художника. Его стихотворение - прямой ответ на стихотворение Н. С. Гумилева. С. М. Городецкий не может разделить выраженного Н. С. Гумилевым восхищения и указывает на причины, по которым он не может этого сделать....
